Скажу шчыра. Сведчанне даволі цяжкое і па-рознаму яго можна ацэньваць (калі сведчанні ўвогуле можна каментаваць ці ацэньваць...). Некаторым будзе складана яго чытаць да канца. Мне гісторыя Руслана паказвае наколькі праўдзівыя словы Хрыста пра злога духа, які, будучы выгнаным, блукае па пустыні і вяртаецца ў тое самае месца. Вяртаецца, ды і не адзін... Сведчанне Руслана - гэта доказ таму, што ў духоўным жыцці ніколі нельга быць самаўпэўненым. Канчатковая перамога прыходзіць толькі тады, калі наша сэрца перастане біцца...
а. Аляксандр Родился я в православной семье, крещен в православном храме. Бабушка, мать моего отца, была полькой и, так сказать, яростной католичкой. Она постоянно говорила и убеждала меня, что лучше поляков нет никого, что они самые верные, самые честные, самые, самые… лучше их нет никого и быть не может.

Отмечала бабушка все праздники: и католические, и православные. Также посещала католическую и православную церковь. Я у нее тогда спрашивал: «а почему ты ходишь в православный храм, если ты католичка?» А она отвечала: «потому что дети мои и внуки были крещены в православном храме». Но самое главное, почему она ходила и туда, и туда, однажды вечером она сказала: «Руслан, Бог один, нет ни русского, ни польского Бога, Он один в трех личностях: Бог отец, Бог сын Иисус Христос и Бог Дух Святой». Мы жили тогда у бабушки, она отдала тогда нам половину дома. Я был самым младшим внуком и самым любимым, моя родная сестра как-то больше была дома с родителями, а двоюродный брат приезжал на выходные со своей мамой. Я очень часто вечерами разговаривал с бабушкой о Боге, мне было интересно слушать, как она рассказывает о Нем. Бабушка очень хотела, чтобы я стал священником, но т.к. она хотела ещё и правнуков от меня, то говорила, что я должен стать батюшкой. Но она все же надеялась на то, что когда я отучусь в семинарии, то на тот момент ксендзу уже можно будет иметь жену, ну одним словом бабушка, да еще и полька.

Однажды, когда мы на вербное воскресенье поехали на служение в г.п. Рось в православный храм, там было много народа, и я потерял сознание, очнулся уже, когда меня вынесли на улицу. После этого случая меня как отвернуло от православного храма, от той давки, что там происходила из-за того, что там не было где присесть. В костеле мне нравилось самому, и то, что там посидеть было где, да и вообще на тот момент мне там очень нравилось, было все как-то интересно, уютно. Когда были в Литве, мне нравилось слушать орган, а когда поехали в Польшу к родственникам в одной деревушке возле Элка, мне разрешили позвонить в колокола - это было просто супер!

Но чем больше я взрослел, тем все больше меня начинало тянуть на улицу, я даже убежал из дома на пару недель. Никто из моих родных не мог понять, что со мной такое творится. Улица для меня стала всем, это так называемые друзья, и все старше меня, деньги и что интересно не малые (многим людям приходилось ни один месяц зарабатывать, а мы так легко их тратили за день).

На тот момент я считал, что так как я живу и мои старшие приятели - это просто супер. Я был малолеткой, а уже на тот момент меня боялись многие старшие, не говоря уже о своих сверстников. В школе и учился вроде как хорошо, а вот поведение неуд. Не то чтобы я ругался с учителями, нет, наоборот, всегда культурно разговаривал, не грубил, но зато в любое время мог просто встать и уйти с урока, никому ничего не говоря. Что хотел, то и делал. Много приходилось драться, но не мог уже тогда переносить на дух того, кто искал слабее себя, младших, когда видел такое - всегда влезал. Вот и получилось для одних как бы защитник, а для других - враг.

Была цель и на тот момент мечта: сесть в тюрьму и пройти все режимы, хотелось авторитета в уголовном мире. Теперь вспоминаю, смешно, натуральный бред. В 9-ом классе первая судимость, кража в особо крупном размере, плюс нас судили тогда пять человек подельников. Была тогда и хулиганка, и телесные, что у кого, но посадить - не посадили никого. У моей тети, покойной теперь, на тот момент были большие связи, да и деньги, она меня всегда хотела забрать к себе от родителей. Мы получили тогда все «с отсрочкой приговора». Я тогда закончил как раз 9 классов и пошел опять из дома жить к бабушке, мы на тот момент уже жили в новом микрорайоне, в квартире. Таким образом, я решил уйти от старых знакомых. Пошел учиться на бухгалтера, но не долго, всего полтора месяца, сцепился со старшим курсом. Вечером после отбоя позвали в другую комнату к землякам (кто-то имел на меня зуб). Били меня тогда, как резинового, всю ночь, хотели поставить на колени, но ни у кого тогда не получилось сломать моё «Я».

Вслух и в сердце я сказал, что ни перед кем никогда не встану на колени, так оно и было. Только перед Богом в дальнейшем я преклонил колени. После этой ночи, с утра, я поехал домой, т.е. в город, вернулся обратно в общагу с приятелями, в общем, была беда, полный разгром. Кто тогда из обидчиков моих убегал, это было для них совсем не спасением. Тех, которых мы нашли тогда на месте, их просто поставили на колени, тем более что никто особо и не сопротивлялся, они получили пару лещей. А вот тех, кого ловил где-то, ломал натуральным образом. На этом моя учеба закончилась.

И вот я уже у бабушки, снова успокоился, начал с ней ходить в костел постоянно, тетя взяла к себе на работу. Тогда я первый раз пошел к исповеди в костеле, вроде бы как бабушка и говорила, как и что, но как серьезно я не настраивался, теперь я понимаю, что это было абы что. То чем я занимался, я и грехом не считал. Радость моих родственников продолжалась месяцев семь. В один день я встретил своих старых приятелей, и у меня пошло все как и раньше, даже еще лучше. Дома меня словить больше было нельзя. Кто-то деньги зарабатывал, а мы их тратили. Потом была армия, хотя никто не думал, что я пойду служить, я по состоянию здоровья не проходил, у меня на тот момент была куча сотрясений головного мозга. Меня поэтому в школе от экзаменов освободили, но в армию я напросил и все-таки пошел. Было со мною в армии, то же самое, что и на свободе, сразу после присяги в первом наряде по парку побил «деда», своего земляка. Этим самым заработал к себе уважение и опять же авторитет. В армии самоволка, пьянки, я был в отдельном взводе, взвод тех. обслуживания, на нас была мастерская спец. связи и в парке машины. Я был зам. ком. взвода, дали тогда даже сержанта. Взводный продавал себе, я себе, в общем, кто кого. Во время моей службы в армии, у меня умерла тетя (все та же, любимая), меня не отпустили на похороны. Перед этим у нас в батальоне было ЧП и произошла перестановка верхов. Вот этот новый комбат не отпустил меня на похороны. Когда он мне это сказал, мы были на построении, на разводе, съездил ему пару раз по физиономии. Многие думали, что мне дадут за это срок и переведут в дисбат. Меня же за это только разжаловали до рядового, правда посадить на губу хотели, но так и не получилось. После этого комбат и я друг друга обходили стороной. Правда, еще перед мои дембелем мы с ним встретились. Мы сдавали физ. подготовку, я сдал на разряд, он в это время пришел и сказал, что у меня не зачет, чтоб я заново сдавал подтягивание и все остальное. Я не спорил, залез на турник и начал подтягиваться, после третьего раза у меня пошла кровь из носа, он закричал, чтобы я слез, но я упертый сдал норматив и после слез, он испугался, было много крови. Он можно сказать пулей вылетел со спортгородка, а меня на санчасть, а оттуда в госпиталь. Там проверили и удивились: как я попал в армию и кто мне подписал комиссию, хотели комиссовать, но опять же я упросил, чтоб не делали этого, т.к. до дембеля оставалось месяца два. С комбатом мы вообще больше не виделись, а перед нашим дембелем за пару недель он ушел в отпуск во избежание самого худшего.

У меня есть такое желание, чтобы встретиться со всеми теми, кого я сильно унизил и причинил много боли, обид, чтобы перед ними попросить прощения. Я знаю, что Бог меня простил, но хочется встретиться и с ними, чтобы если кто и имеет какую обиду - попросить у них прощения.
После армии я как-то, сам того не замечая, пристрастился к спиртному. Работать, какая работа, занимался тем же чем и до армии. Из тех первых моих подельников двоих уже убили на тот момент, еще двое уже сидели. Я на тот момент понял, что необязательно сидеть в тюрьме, чтобы иметь авторитет какой-то, главным на тот момент были деньги, и они у меня были. Были так же и планы, как у Наполеона, и они начали воплощаться в жизнь потихоньку. В это же время начали появляться и наркотики, думал разок и все, тем более сам не уважал на тот момент наркоманов, однако этот разок затянулся на долгие годы. Пошло в ход все, сначала квартира, потом машина. Квартира пошла сначала своя, потом многих других. Деньги уходили неимоверно быстро. Сколько за этот период что я кололся на свободе пострадало людей, так это не счесть.

Раньше у меня все сроки были маленькими, а этот восемь с половиной лет, пусть я не согласен со статьей, но со сроком полностью. Дали бы в два, три раза больше, были бы правы, многим людям причинил я боль и страдания.

Начал колоться, стал атеистом, Бога для меня больше не существовало, для меня не было больше никого и ничего ценного кроме наркотиков. Опустился на самое дно. В 2002 году в гродненской тюрьме у меня обнаружили ВИЧ, до этого в 1998-1999гг. гепатит В.С. Когда с тюрьмы освободился, был одним из первых ВИЧ - инфицированных, вторым человеком была моя знакомая. Слава Господу Иисусу Христу!!! После очередной отсидки, она в 2005 году познакомилась с верующим парнем, наотрез отказалась возвращаться в Волковыск, сказала: «останусь дома – боюсь». Толком я тогда ничего не понял, так как мои мысли были только о том, как быстрее уколоться.

В 2005 году, перед судом я хотел уйти в бега, благо был под распиской. Думал уехать к знакомым в г. Рязань. Меня однажды забрали туда знакомые, хотели, чтобы я перестал колоться, маме сказали, что на работу. Да можно сказать и так, наши работяги реставрировали монастыри, а я со своими знакомыми получал за них деньги. Мы пробыли там чуть больше полгода. После этого пребывания в монастыре, близко пообщавшись и насмотревшись на все, меня почему-то еще дальше оттолкнуло от Бога. В один прекрасный день, приехали дядьки московские и попросили нас по-хорошему убираться оттуда, т.к. мы вошли во вкус и полезли на их территорию, да и кто «Залетные белорусы».

На тот момент я уже никуда не поехал, мама попросила остаться, говорит: «Даст Бог, много не дадут», а мне на тот момент светило лет пять. Действительно на суде перебили часть на первую (у меня тогда был грабеж) и дали срок два года. Вот тогда на тюрьме я первый раз взял в руки Новый Завет и пробовал читать, но ничего не понимал, это было большим любопытством. Мама приехала в тюрьму на свидание, после суда, с туберкулезом у меня было нормально, и я знал, что поеду сидеть на Волковыск. Я пообещал ей, что никуда лезть не буду, все, пересмотрю свою жизнь и возможно даже освобожусь раньше от срока. Приехал я на Волковыск, почти дома, 4 июня должен был идти на свидание с мамой, но после обеда меня вызвали на КПП к ДПНК и сообщили, что у меня умерла мать. Это был для меня шок, на этой почве у меня начался процесс и в итоге приехал в Оршу. В карантине познакомился с верующими заключёнными, но сам не ходил на молитвенные служения, так как еще не мог тогда переступить барьер - свое Я. Но Бог тогда освободил меня от сигарет, Он явно начал действовать в моей жизни.

В результате я преклонил колени пред Господом, покаялся, открыл свое сердце для Иисуса Христа, это было супер, я словно летал над землей. В 2006 году, тут в НК-12, вступил в Завет с Господом, в конце 2006 года меня отсюда вывезли обратно на Волковыск и освободили по сроку 2007 года. Приехали меня встречать верующие, поехали домой к бабушке, ей они очень понравились. Общались до вечера, молились, бабушка была вне себя от радости за внука. Вечером я поехал домой к отцу, немного пообщались, через два дня уехал в г.п. Красносельск к верующим, которые меня встречали. Там же в «отчем доме» с Божьей помощью они открыли реб. центр. Господь научил меня радоваться и веселиться. Я заново начал жить, многим моим знакомым было не по себе, что Господь меня так изменил: не пил, не курил, не ругался, постоянно радостный. С Марией Станиславовной ездили в школы, училища, я свидетельствовал, как Бог меня изменил, рассказывал про наркотики, что это такое и как это плохо. От общественной организации «Матери против наркотиков» ездили в Пинск, Минск. Было много встреч, конференций, встречался и разговаривал с Епископами.
Жизнь била ключом, все бы так и продолжалось… но в один прекрасный момент встретился со своей бывшей девушкой, с которой встречался раньше. Итог - я стал чаще приезжать домой в Волковыск, начал встречаться с ней, со старыми знакомыми, еще дальше пошли наркотики и полный мой крах. Минимум общения с верующими и Господом, больше с миром. Результат общения с миром - снова тюрьма, дали два года за наркотики. В 2008 на РБ ставят диагноз пред СПИД, с РБ приехал обратно сюда в колонию начал прием АРТ – терапии, и врачи начали готовить документы на антировку.

Я набрал еще всего в голову, перестал есть, вообще, первое время недели две не ел, чтоб выглядеть более больным, плюс ко всему занес инфекцию себе в ногу, об этом знаю я, Бог и вы. Врачи не знали что со мной творится, нога пухнет, температура не сбивается 40° и выше, уже на свободе как прорвала нога, стало по легче. На тот момент я не понимал, что я с собой творю, перестал ходить, не мог даже уже пошевельнуться, дальше я уже не ел из-за того, чтобы не пойти под себя, все-таки тюрьма. Молил Бога об одном, чтоб умер только на свободе. Когда меня 11 июля 2008 года антировали, я весил 38 кг. Сюда за мной никто не приехал, отец сильно пил. С колонии меня завезли в Богушевск. Никто не знал, что со мной такое, а мне становилось все хуже, я уже порой просто терял сознание, приходил в себя от боли.

Вот она - Свобода, я просил у Бога прощения, просил со слезами на глазах и со слезами на сердце. Врачей просил, чтоб они мне отрезали ногу или усыпили меня. Я еле выпросил у врачей, чтоб они мне вскрыли ногу. Спереди они вскрыли, а с задней стороны бедра, не захотели (по их мнению, там ничего не могло быть). Я попросил у соседа зеркало и лезвие. Начал резать себя сам. В этот момент в палату вошла заведующая, при этой картине у нее был шок, т.к. в этот момент брызнула струя гноя. Он не просто выделялся, а тек с ран натуральным образом, две с половиной недели с меня выходила эта гадость. Даже санитарка, которая была уже в годах и повидала многое, не знала, откуда он у меня берется. Раны были обложены ветошью, простынями и их меняли за сутки по несколько раз. Смрад стоял не выносимый, если еще и учитывать то, что три человека в палате не ходячих. Я смирился с тем, что ухожу из этой жизни, большей моей половиной я уже был там. На тот момент я знал, что Он со мной, и тогда я почувствовал Его прикосновение. Это неописуемая радость, блаженство, не было никакой боли, не было вообще этого мира, только Он и Я. Кто-то мог бы сказать, что я бредил, но нет… на тот момент Он был со мной. Я ощущал Его прикосновения. Я слышал Его дыхание. Его голос (этот голос нельзя спутать ни с чем). Я очень сильно хотел покаяться. Просил у Бога, чтобы Он послал своего священнослужителя. Договорился уже с мед. сестрой, что если никто из местных не найдет по местной церкви ХВЕ, то она, когда заступит на следующую смену, позовет православного священника. На следующий день, вечером, открывается в палате дверь и мужской голос говорит: «Наверное, это ты Руслан?», я открыл глаза и увидел мужчину, духом почувствовал единство. Слезы текли градом. Я минут десять не мог успокоиться и говорить. Хоть я и не ходил, но вот момент я словно летал. Он сказал, что ему позвонили из Минска наши общие знакомые и отчитали: «лежит брат, а вы даже не знаете». Я славил Господа всем сердцем, всем разумом и душой. Брата звали Александр. Я рассказал ему, что просил Господа дать мне священнослужителя для общей молитвы и покаяния. Александр пробыл со мной пару часов, мы молились, общались. Моей радости не было предела. После его ухода мне так было легко. Я разговаривал с Отцом всю ночь, я был готов к встрече с Ним. Но Он сказал, что Мне еще рано. На следующий день приехали братья с Орши: пастор Александр Николаевич и Александр Васильевич.

Вы представляете, что со мной творилось на тот момент? Начну все описывать с начала, не хватит и всех тетрадок. Мы молились, общались. Николаевич молился за меня, а потом Васильевич молился на других языках, а после сказал, что все будет хорошо … все и так хорошо. Бог дал желание жить. Силы, чтобы встать заново на ноги. В общей сложности я не ел тогда полтора месяца. В Богушевске пролежал три недели, потом за мной приехали: Мария Станиславовна и пастор Григорий Аркадьевич и завезли меня на Волковыск, в туб. больницу. Пролежал я там двое суток и то, как говорится, «свинья везде грязь найдет», и я нашел наркотик. С Волковыска меня забрали в Гродно в реанимацию, с туберкулезом нормально, а так критически тяжелое состояние. Пролежал там десять дней, заведующая была очень хорошей женщиной, хотела, чтобы я еще, хотя б неделю там полежал, а потом поднять на отделение. Но ехала машина скорой в Волковыск, и я упросил эту женщину, чтоб меня выписали, она согласилась, но с одним условием: что до скорой машины я должен дойти сам. Дошел, со второго этажа спустился, дошел до скорой и упал, я в одну сторону, а костыли в другую. В итоге я в Волковысской больницы, они не знали, что со мной делать. Состояние тяжелое, а со всеми моими диагнозами и репутацией, я на отрез там отказался оставаться, написал отказ, позвонили моему знакомому. Он приехала и забрал меня домой. Просил хирурга разрезать мне связки на ноге, она была у меня согнута и до конца не разгибалась. Врачи сказали подождать. Подождали. В один прекрасный день я решил или она у меня растянется и будет нормальной, или я буду без нее. Было больно, очень больно, но результат – я хожу. Тогда я пошел через четыре месяца после антировки с тростью, пошел и в итоге пришел в тюрьму на восемь с половиной лет. Когда я лежал дома, меня периодически забирали в больницу, вливали донорскую кровь, обычно это занимало два дня, на третьи сутки, как меня не просили, я ехал домой. У меня на тот момент был низкий гемоглобин и никакие таблетки не помогали, только кровь. У врачей опять был шок, они говорили, что я становлюсь «вампиром», потому как сроки вливания крови после каждого раза сокращались. Говорили дойдет до того, что каждый день надо будет вливать. И что тогда?
Я молился и отдал все в руки Божьи. Я знал, что так же многие братья и сестры молились за меня. И опять любовь Господа и сила Его проявилась моментально, мне с каждым днем становилось легче. Для врачей это было что-то с чем-то. Меня многие похоронили и там и тут, но я говорил и буду говорить: «Бог дал нам жизнь вечную через сына - Иисуса Христа. Я понимаю, причинил Ему много боли, теперь я полностью не тот и прошу Его, что бы провел Своей рукой по моей жизни, дал силы и ещё большее желание служить Ему.

Теперь я это только понял, что Он с самого моего рождения постоянно меня оберегал. В детстве я тонул, но Он спас меня. Я хотел покончить с собой, резал вены, хотел передозироваться, но Он всегда, всегда возвращал меня на землю. Я был множество раз в автомобильных катастрофах, иногда в серьезных авариях. Было и такое, что скорость была и за сто – сто двадцать (меньше я не ездил), я любил скорость, машины, и я просто выключался. Когда глаза открывал, машина восстановлению не подлежала, а мне хоть бы что, только злость, что надо пешком домой идти. Сколько аварий не было, никто со мной не пострадал, только машины. Говорили я фартовый, но теперь я знаю, что не я фартовый, а со мной всегда Бог. Что самое интересное, я в действительности понял только сейчас, при написании этого письма. Что не только последние годы Он со мной, а то, что Он всегда со мной от начала моей жизни.

Теперь мне страшно, страшно думать о том, сколько раз Он меня защищал, постоянно, а я так относился к Нему, той любви и заботе, которые Он оказывал мне на протяжении всей жизни.

Если брать из жизни отдельные эпизоды: как Он говорил ко мне, кричал, а я не слушал, тогда это займет уйму времени. Так что приношу свои извинения и буду заканчивать на этом свое свидетельство.

Да благословит Вас, хранит во всех делах Господь наш Иисус Христос.

брат Руслан